«Чужие нас не обижали. А от своих помощи мы уже и перестали ждать»  Российские войска освободили Суджу. Вот что жители города рассказывают об украинской оккупации, которая длилась семь месяцев

12 марта Минобороны РФ сообщило об освобождении Суджи — города в Курской области, захваченного войсками Украины в августе 2024 года. Накануне украинские военные заявляли, что в окрестностях города продолжаются бои. Жители Суджи, оказавшиеся в оккупации (их число до сих пор точно неизвестно) потеряли связь с родными, некоторые числились пропавшими без вести. Многие во время наступления ВСУ и обороны со стороны войск РФ погибли в результате обстрелов либо из-за отсутствия медицинской помощи. Кооператив независимых журналистов «Берег» поговорил с пережившими оккупацию жителями Суджи Алексеем и его дочерью Еленой, которые смогли эвакуироваться в Курск после того, как украинские войска покинули город. «Медуза» публикует этот материал целиком.Имена собеседников изменены из соображений безопасности.«Среди первых украинских штурмовиков был парень, который сказал, что защитит нас от „путинского режима“»Елена, 49 лет. Я работала здесь в магазине продавцом. Шестого числа (6 августа 2024 года, — прим. «Берега») мы уже слышали, что обстреляли , но я все равно вышла на работу узнать, что за ситуация. Шла по дороге и меня всю трясло. У магазина начальство мне сказало: «Елена, все на своем транспорте уехали в Курскую область (дальше от границы). Все закрыто, иди домой». Я шла обратно и видела, как через дома перелетали ракеты — это было очень страшно.Алексей, 77 лет. В первый день мы отказались уезжать, потому что надеялись, что нас защитят. По телевизору , что это на несколько дней всего. Думали, ехать, не ехать, и решили остаться — об этом я сказал по телефону своему сыну (которой живет в другом городе). На следующий день был обстрел, и появились украинские солдаты. Это было так: я вышел около семи утра покормить курочек, (у нас) свое хозяйство. А на крыльце нашего многоквартирного дома появились солдаты. Спрашивают, не видел ли я российских солдат. Отвечаю им: нет. Они зашли в дом, в квартиру, потом по другим квартирам пошли проверять. Сначала я не обратил внимания, а потом заметил, что у них на плечах с голубыми кругами — только тогда до меня дошло, что это украинские солдаты, что они в городе. Елена. Среди первых штурмовиков, которые тогда зашли к нам в квартиру, был парень, который сказал, что защитит нас от «путинского режима»: «Все будет хорошо, не волнуйтесь. Мы не воюем с мирным населением, женщин не насилуем, мы не убиваем детей, как ваши российские войска». Он говорил это нам и плакал. Ситуация была ужасная.Алексей. После того, как город взяли, я не мог связаться с сыном. Связи не было совсем. Начиная с шестого августа, у нас уже не было света, газа, воды. Попытаться уехать самостоятельно не было никакой возможности: мы с женой оба инвалиды второй группы, с нами дочка. И на чем ехать? Своего транспорта у нас нет, надеяться на какую-то помощь тоже было нельзя: в нашем многоквартирном доме на 42 квартиры таких, как мы, осталось только две семьи. С ними обсуждать тоже нечего: пешком, конечно, никто идти не собирался, дороги регулярно обстреливали. «Всем нам казалось, что это на день-два» Суджа уже три месяца занята ВСУ. Сколько людей остается в городе — неизвестно. Вот истории тех, кто смог выбраться и пытается спасти своих близких«Всем нам казалось, что это на день-два» Суджа уже три месяца занята ВСУ. Сколько людей остается в городе — неизвестно. Вот истории тех, кто смог выбраться и пытается спасти своих близких«Размачивали макароны в воде, пропускали через мясорубку, и так ели»Алексей. Отсутствие света, газа, воды длилось и длится до сих пор — вплоть до позавчерашнего дня (12 марта, — прим. «Берега»), когда мы смогли уехать. Ели то, что приходилось, готовили тоже как могли: поначалу ели еду сырьем. Например, размачивали макароны в воде, пропускали через мясорубку, и так ели, запивая холодной водой. В какой-то момент мы раздобыли буржуйку, и на ней могли греть еду, в нее же и клали дрова — в итоге все эти месяцы у нас отапливалась только кухня. Второго января мы решили спуститься в подвал. Моя жена почти неходячая, и во время обстрелов мы просто не смогли бы спустить ее вниз (чтобы укрыться). С середины зимы, последние два с половиной месяца, мы жили так: моя жена — всегда в подвале, мы с дочкой — поднимаемся в квартиру, готовим кушать, и обратно, в подвал. За эти месяцы в нашей квартире несколько раз выбивали окна, полностью разбился балкон, обстрелы были постоянно — вся квартира нараспашку. Елена. Зимой папа с соседом в очередной раз заделывали разбитые окна. Мороз внутри квартиры, мама лежит вся больная. Дома просто нельзя находиться (из-за холода). И вдруг снова прилет: отец не успел выбежать в коридор, на кухне плафон упал, и все эти окна опять вылетели. Я выбежала с мыслью, что его уже нет. Захожу обратно: «Пап, что ты?» А он отвечает: «Да они все время уже здесь летают, я не пошел уже (прятаться)». Алексей. В течение всего этого времени к нам почти каждый день приходили штурмовики. Сначала они взламывали гаражи в округе, потом взялись за оставленные квартиры. Воровали и мародерили, угоняли из гаражей. Они часто уезжали в , менялись, ротировались. И брали гостинцы, чтобы не с пустыми руками ехать домой. Грузили все на легковые автомобили и везли домой.С нами такое тоже было. Мы как раз были в квартире, встали, слышим: начали ломать дверь. Я стучу (в дверь), прошу, чтобы не ломали. Они поняли, что кто-то дома, говорят: «Руки вверх, выходите». Спросили, кто со мной, я ответил, что дочь и жена. Сказали им выходить тоже. Дочка — в слезы: «Я не буду выходить, маме плохо, и будет еще хуже». Они ввалились, посмотрели, что мама наша действительно лежит — и ушли смотреть другие квартиры. А говорили они с нами всегда на чистом русском языке — и между собой тоже переговаривались на русском. Заходили в квартиру всегда по двое. На улицу приходилось выходить часто — там курочки, собачка, которых надо кормить. В магазин тоже надо было ходить, конечно. А у кого еду покупать? Хозяев нет, замки сломаны, берите что хотите. Не считаю, что это грабеж — надо было выживать. Если встречали на улице знакомых или соседей, то разговаривали только о том, когда это кончится. А еще — о еде и о помощи. За эти семь месяцев украинские солдаты нам, кажется, раз шесть или семь помогали — разносили по домам крупу, муку, хлеб, по мелочам. Когда что-то появлялось, они делились с нами. Ну, а от наших же товарищей мы не получали вообще ничего.Елена. Какую-то часть самой необходимой еды я взяла из магазина, где работала. Потом мне уже совесть не позволила переступить его порог и что-то взять, хоть двери были разбиты. С едой нам все это время помогали соседи. Они были пошустрее, делились остатками — маслом, консервами. Украинские военные вскрывали сельские склады и раздавали нам еду, говорили: «Это не мародерство, мы ничего не берем, это все вам, кушайте». Алексей. Я знаю, что все это время в нашем суджанском интернате лечили и содержали наших (земляков). Приезжал врач из (украинских) Сум, осматривал больных. Из Сум привозили продукты, кормили там. Мы не думали туда подаваться: во-первых, далеко, добираться туда не на чем: мы жили около станции, а этот интернат в центре города, идти нужно было бы два километра. И куда бы мы пошли, учитывая, что у нас лежачий человек? Я ходил туда сам только один раз — получить пропуск (от украинских военных), чтобы передвигаться по городу. В Судже разрушено здание школы-интерната, в котором находились мирные жители. Есть погибшие и раненые Украина утверждает, что удар был нанесен российской авиабомбой. В Минобороны России заявили о ракетной атаке ВСУВ Судже разрушено здание школы-интерната, в котором находились мирные жители. Есть погибшие и раненые Украина утверждает, что удар был нанесен российской авиабомбой. В Минобороны России заявили о ракетной атаке ВСУЕлена. Обычно мы не получали эти пропуска (и ходили без них). Но однажды папу задержали — попросили предъявить. Папа сказал, что у него нет: он только по дрова ходил, в центр не передвигался — брал тачку и тащил пару мешков с дровами обратно, домой. Военный ответил, что это не имеет значения, и в следующий раз его (пропуск) нужно обязательно получить, иначе «заберем, поедете с нами». Но больше таких случаев не было.Украинцы ставили пушки и танки между домов. Я видела, как наши дроны что-то выведывают, расследуют, а потом бросают бомбу — даже если пушка, в которую, видимо, целились, давно уехала. Лучше бы нам немного сбросили — другое никому было не нужно. Наш дом им (украинским военным) был, видимо, зачем-то нужен. Еще перед вторжением мы понимали, что над нами летают и украинские дроны, разведывают. Наш дом они явно оставили, не стали его бомбить — возможно, он был удобен, чтобы рядом ставить орудия, отправлять дроны. Страшно было совсем недавно, 8 марта. На праздник нам подарили «фейерверк»: перед уходом украинские солдаты оставили внутри дома снаряды — они взорвались, и сгорел весь четвертый подъезд. Я не знаю, оставили они это специально или случайно — потому что запахло жареным, и они просто быстро бежали. Я не хочу грешить. Скажу, что за это время нас никто не обижал. Может быть, где-то и происходили какие-то нюансы, но нас никто не трогал, это были адекватные ребята. Бить не били, ругать не ругали. Вскрывали квартиры, гаражи, вывозили машины — да. Думаю, брали какие-то ценные вещи из пустых квартир. Но это война, на войне, думаю, всегда такое бывает.Алексей. Получилось так, что чужие нас не обижали, а от своих помощи мы уже и перестали ждать. Елена. Надеюсь, это самое страшное, что было в нашей жизни. Но Господь нас не оставлял ни на один день, даже когда взрывались дроны и вокруг горели гаражи. Помню, как я молила Господа, чтобы он послал нам дождь, чтобы сараи, в которых мы хранили дрова, не погорели во время обстрелов — и пошел дождь. Закончилось подсолнечное масло, и в этот момент соседка постучала в дверь со словами «Елена, возьми, у нас осталось немного». В Курской области продолжаются бои. Из разрушенных сел, занятых войсками РФ, эвакуируют жителей. ФотографииВ Курской области продолжаются бои. Из разрушенных сел, занятых войсками РФ, эвакуируют жителей. Фотографии«Города просто нет»Елена. Я никогда не была трусихой. Но в эти месяцы мне казалось, что я так больше не могу (и долго не продержусь) — либо это закончится, либо я попаду в психушку. Мама и папа говорили мне держаться: если ты раскинешь, то что нам делать? А у меня уже просто закончились силы. Я не сдалась, но я, наверное, сломалась. Появилось и никуда не уходит чувство бесконечной беспомощности. Мы со страхом думали о нашем освобождении — мы знаем, как российские войска это делают. Ничего не хочу сказать, у каждого своя работа, но, слава богу, у нас не случилось страшной . Алексей. Я видел на улице этих чумазых, черных, как черти, людей (российских военных, — прим. «Берега»), которые вылезали , как в сказке. А потом как-то неожиданно постучали в дверь — и сказали, что это уже наши солдаты: другая форма, на плечах красные ленты. Как будто это все очень неожиданно началось и так же неожиданно закончилось. Елена. Сначала их (российских военных) мало ходило по городу. Наша соседка даже сказала: «Что-то не похоже, как будто не наши — даже не подходят обняться, ничего». Но потом ей было так жутко стыдно — когда узнала, какой ценой этим ребятам удалось прорваться к нам. Солдаты подходили к нам, спрашивали, как долго мы их ждем, извинялись, что так долго к нам шли. Соседка услышала это и расплакалась: «Хорошо, что мы вас дождались». Алексей. Дальше нам сказали: «Еще три дня, и мы вас освободим». 12 марта соседка передала нам продукты, консервы, сказав, что это уже не от украинцев, а от наших. В этот же день на соседней улице начали эвакуировать, а после и нас забрали — мальчик-военный ходил по улице и кричал: «Мирные, эвакуация». Елена. Никаких активных боевых действий, какого-то (активного) освобождения мы не видели. Просто в какой-то момент по улицам стали ходить только наши. Поначалу мы обрадовались, что все, жизнь продолжается. Но остаться нам не разрешили: сказали, что нужно выезжать, а после зачистки можно будет вернуться. Я возвращаться не хочу: города просто нет. А пока он восстановится, неизвестно, сколько пройдет времени. Алексей. А я хочу вернуться в свой дом. Я прожил в этой квартире 30 лет, в Судже — 50. Куда ехать? Как обустраиваться, где, зачем? Это мой дом, есть и будет. «Кто-то нарушил комендантский час, кто-то попал под осколки. А есть люди, у которых сердце не выдержало» Издание «7×7» установило имена 30 жителей Курской области, погибших за время украинской оккупации«Кто-то нарушил комендантский час, кто-то попал под осколки. А есть люди, у которых сердце не выдержало» Издание «7×7» установило имена 30 жителей Курской области, погибших за время украинской оккупации

Credit-Read More

// Function to fetch the latest posts
function fetchLatestPosts() {
const feedUrl = ‘https://newskiosk.pro/feed/’; // Replace with your blog’s RSS feed URL
fetch(feedUrl)
.then(response => response.text())
.then(str => new window.DOMParser().parseFromString(str, “text/xml”))
.then(data => {
const items = Array.from(data.querySelectorAll(“item”));
const latestPostsContainer = document.getElementById(“latest-posts”);
latestPostsContainer.innerHTML = ”; // Clear previous posts

// Shuffle the items array
const shuffledItems = items.sort(() => Math.random() – 0.5);

// Select the first 5 items from the shuffled array
const selectedItems = shuffledItems.slice(0, 5);

// Loop through the selected items and display them
selectedItems.forEach(post => {
const link = post.querySelector(“link”).textContent;
const description = post.querySelector(“description”).textContent;

// Create a new post element
const postElement = document.createElement(“div”);
postElement.classList.add(“latest-post”);
postElement.innerHTML = `

${description} Read more

`;

// Append the new post element to the container
latestPostsContainer.appendChild(postElement);
});
})
.catch(error => console.error(‘Error fetching the latest posts:’, error));
}

// Call the function to fetch and display the latest posts
fetchLatestPosts();